"Земля и люди", апрель-июнь

Избушка

Я принес его в тайгу на руках, он уже умел немного бежать сле­дом за мной, когда дорога была не очень страшной, но быстро уставал и жалобно скулил. В лес­ной деревушке, где мы пока по­селились, Верный научился бе­гать, нельзя лаять на птиц, еще громче скулить, когда приходи­лось оставлять его дома, и груст­но ждать моего возвращения. Потом я показал ему лодку, по­казал волны и другой берег. Он всегда сидел на самом носу и чутко высматривал мели. Когда дно было рядом, Верный поднимал визг и отважно бросался в воду..

А сейчас, когда мы уже далеко от той тихой деревушки, я жду, пока Верный совсем не найдет птиц и сам вернется ко мне... И снова, снова побредем мы вперед, снова будем терять, а потом отыскивать тропинку и нако­нец увидим озеро. Озеро очень понравится нам, мы приот­кроем дверь в избушку, чиркнем спичкой и понемногу огля­димся...

В избушке нас встретят старая, почти развалившаяся печь, скри­пучие нары, клочок сена на них и неуклюжая лавочка, сделанная из осины. Потом мы отыщем в рюкзаке свечку, засветим огонь, достанем котелок, кружку, мис­ку для Верного, возьмем топор, найдем сухую ель, принесем дро­ва... Печь будет долго дымить, дым повалит сначала в дверь, потом на еловых поленьях пока­жется добрый огонь, в котелке закипит вода, дым найдет свою старую дорогу в щель под потол­ком, мы закроем дверь, высушим одежду и за вкусным чаем из малиновых ягод будем долго-долго слушать рассказы углей и придумывать дальше свою жизнь в избушке на нашем озере. В этой избушке на озере мы жили добро и никого старались не обижать. Это у нас иногда получалось, и поэтому жизнь на озере не казалась грустной. Ря­дом жили наши лесные друзья. Одни приходили, прилетали или приплывали сами, других мы на­ходили и долго уговаривали не убегать, а третьи так и не ве­рили нам: они сторонились, об­ходили избушку, боялись, ви­димо помня прежние обиды или боль, так и не поверили до кон­ца человеку...

Явилась осень. Давно падал на черную глубокую воду желтый березовый лист. Когда не было ветра, листья лежали густо и спокойно, никуда не уплывали, и утром в неясном тумане всегда казалось, что наше озеро стано­вится с каждым днем все мень­ше и меньше... Но ветер прихо­дил, он рвал озеро, осыпал позд­ние осенние ягоды, мешал дыму выбираться из избушки, трево­жил птиц, доживавших свои по­следние дни в тайге, и разгонял вчерашние желтые берега — листья.

В такие дни на озере лодочка всегда спотыкалась о волну, не всегда слушала весла и поспеш­но бежала к берегу. Нас прогнал ветер, дождь и не­желание рыб разговаривать с человеком. Мы уходили грустно, оставив в тайге, может быть на­всегда, нашу избушку, печку, ста­рую лодочку, скрипучие нары, немного соли, коробок спичек, пачку махорки и огарок свечи. Вместо нас на озеро пришла зима. Она опустилась на избуш­ку тяжелым, намокшим к весне снегом, сломала крышу. Снег стал холодной водой, пробрался в домик, совсем размочил печь. Лодка тоже немного пострадала. Но осталось озеро. Оно прости­лось со льдом, ожило, загово­рило, заспорило с ветром и на­конец снова позвало меня к себе.