Научно познавательный журнал, издан в 1968 г
1968 год
В данном журнале размещены статьи, посвященные историческим событиям в области науки, представлены тесты для знатаков, викторины
И. Халифман
Ровно твиста лет назад, в 1668 г., в голландском городе Миддльбург вышли в свет три томика ученого сочинения, написанного, как тогда принято было, на классической латыни. «Метаморрозис эт история натуралис инсекторум» — так озаглавил Иоганн Гедарт свой труд, им самим проиллюстрированный превосходными акварелями. «По совести признаюсь, — писал автор в предисловии, — что после 25 лет, ушедших на эту работу, мне не жаль ни времени, ни средств, отданных изучению созданий, описываемых единственно на основании собственных наблюдений».
На рисунке, украшающем титульный лист второго тома, среди других насекомых изображен и шмель. Он здесь не случайно. Именно во втором томе Гедарт опубликовал итоги своих наблюдений над шмелями и, между прочим, видимо, впервые в литературе упомянул о шмеле-барабанщике, который в более поздних сочинениях стал именоваться шмелем-трубачом, шмелем-горнистом.
Гедарт писал: «В гнезде есть такие шмели, которые каждое утро оповещают собратьев, что пора приступать к работе, подобно тому как тамбурин в полках бьет подъем, призывает построиться для учений, отправиться в караул, вступить в сражение. Этот барабанщик никогда не упустит время утром между 7 и 7 часами 30 минутами, высунувшись наполовину из отверстия, специально для такой цели оставляемого в вершине гнездового купола, производить, потрясая крыльями, шум, способный разбудить и вызвать из гнезда самых ленивых».
Хотя Гедарт и подчеркивал, что описывает только им самим виденное, рассказ его о шмелях-тамбурмажорах был встречен весьма недоверчиво. Даже наиболее искушенные знатоки насекомых лишь снисходительно посмеивались.
Не удивительно, что через много лет скромный австрийский натуралист Е. Хоффер из Граца просто ни глазам, ни ушам своим не поверил, обнаружив на восковой кровле содержавшегося в лаборатории шмелиного гнезда такого же точно тамбурина, о каком писал когда-то Гедарт. Впрочем, шмель не имел, разумеется, никакого барабана и потому показался Хофферу скорее трубачом, которые как раз в XIX в. и появились в войсках. Шмель, не сходя с места, работал крыльями, и его гудение продолжалось с короткими перерывами около часа. То же повторилось на завтра, послезавтра, на третью ночь.
В конце концов, убедившись, что все это не самообман, до крайности взволнованный, Хоффер разбудил жену, детей, поднял соседей, всех, кого мог, собрал в понятые и свидетели:
— Значит, и великие ученые ошибались? Значит, напрасно наукой отброшено сообщение о шмелях-сигнальщиках? Хоффер не ограничился засвидетельствованными протоколами.
— Посмотрим, что произойдет, — раздумывал он, — если убирать трубача, едва он начнет гудеть. И Хоффер стал снимать трубачей, наблюдая, как опустевшие места на восковой кровле гнезда раньше или позже занимаются другими.
Население гнезда, казалось, демонстрировало свою потребность в шмеле-трубаче. По какой причине? Зачем? Ведь шмели подобно пчелам или муравьям лишены органов слуха в общепринятом смысле. К чему подавать сигнал, если шмели в гнезде его все равно не слышат? Может быть, здесь другое, задумался французский натуралист Перез. Может быть, само по себе гудение, сам по себе шум крыльев ни для чего не служит, лишен определенной функции.